Споры, возникшие на повестке дня Турции в последнее время, о распространении деизма особенно среди молодежи обнаруживают характерную не только для нас проблему. Это одно из последствий резких общественных преобразований, произошедших во всем мире в эпоху современности. При возникновении нового образа жизни, мышления, нового миропонимания старые ценности все труднее уживаются в прежних шаблонах. Когда эти ценности становится невозможно переосмыслить в соответствии с потребностями эпохи, возникает нежелательное замешательство.
Однако утверждать, что любая религия и любая культура сталкиваются с современностью в одинаковых условиях, ошибочно. Например, после научных революций, состоявшихся одна за другой начиная с XVII века, в Европе стало сложнее отстаивать буквальное толкование Священного Писания, но эта проблема не имела силу для ислама. Потому что таких доктринальных принципов веры, как «Земля плоская» или «мир был создан более шести тысяч лет назад», у мусульман нет. Даже по вопросу об эволюции, который кто-то из них считает едва ли не красной линией. Мы знаем, что на протяжении исламской истории мусульманские ученые и мыслители придерживались идеи «биологической эволюции», очень похожей на взгляды Дарвина. Тот факт, что сегодня некоторые мусульмане ощущают необходимость отрицать идею эволюции, как американские протестанты, на самом деле является продуктом модернизма, который они тоже отвергают (или думают, что отвергают). Это в полном смысле современная позиция.
Несколько месяцев назад в этой колонке я уже обращал внимание на то обстоятельство, что в странах Западной Европы религия — или как минимум институциональная религия — практически полностью исчезла из жизни общества.
Сегодня особенно Великобритания, Франция, Нидерланды, Германия и скандинавские страны будто бы вычеркнули христианские ценности и обычаи из своей жизни. Все они — кроме Франции — страны, которые в свое время подняли голову против римской католической церкви и приняли протестантизм (и по большей части обладают населением германского происхождения). Хотя французы, которые ближе к латинским корням и культуре, не стали протестантами, в войне католиков и протестантов они расположились во втором блоке, а с революцией 1789 года нанесли сильнейший удар по католической церкви.
Тем не менее, помимо протестантизма, у этих стран есть и другие общие черты: это земли, где возник буржуазный класс, зародилась и развивалась капиталистическая социально-экономическая модель. (Франция и в этом вопросе — один из тех, кто сравнительно поздно присоединился к каравану.) Учитывая, что буржуазия революционно изменила не только модели производства этих обществ, но и их образ мышления, нетрудно понять, как под господством рационализма происходит отрыв от религиозного мировоззрения.
С другой стороны, здесь также есть ряд факторов, которые так или иначе подтверждают распространенную точку зрения о том, что духовность в обществе развивается обратно пропорционально уровню благосостояния.
Хорошо, но у американского общества, которое обладает примерно такими же социально-экономическими особенностями, как и западноевропейские общества, похожее отношение к религии? Нет. Но причины этого факта — тема отдельной статьи. Впрочем, опросы общественного мнения показывают, что в США, как практически во всем мире, тоже уменьшается число тех, кто верит в Бога и выполняет религиозные предписания. Однако в Америке тенденция «отдаления от религии» прогрессирует сравнительно медленно; к тому же доля верующих в американском обществе несравнимо выше, чем в европейских странах.
Согласно последнему проведенному «Пью рисерч» (Pew Research) исследованию, на вопрос «верите ли вы в Бога» около 80% американцев дали положительный ответ. По сравнению со странами Западной Европы это указывает на очень высокий уровень религиозности. Более того, половина тех, кто говорит: «Нет, не верю», — утверждают, что имеют другую веру в Бога, которая не совпадает с тем, как учит Священное Писание.
Но, с другой стороны, около трети тех, кто отвечает: «Да, верю», — говорят, что Бог, в которого они верят, не такой, как описывается в Библии. Полагаю, это особенно важная часть исследования. Очевидно, отношение современного человека к религии отличается от отношения его древних предков. И, как ожидается в соответствии с измеримыми тенденциями, эта разница постепенно будет все больше. Но речь идет о разнице в сути, или же она выражает изменение формы — в этом мы не уверены. Иными словами, как возникает тенденция отдаления от религии в модернизирующихся обществах: в силу того что нам не удается «переосмыслить в соответствии с потребностями эпохи» сущность религии, но удается поддерживать ее в части, связанной с формой? Об этом также следует поразмыслить.
