The Spectator, Великобритания — Френсис Пайк (Francis Pike) — 31 октября 2020
Шесть лет назад на торжественном открытии нового стадиона «Башакшехир» (Basaksehir) в Стамбуле на поле появилась неожиданная футбольная звезда. Довольно возрастной центральный нападающий команды красных ростом в 180 сантиметров (шесть футов) медленно приблизился к воротам команды белых, последовал несильный, но точный удар, и мяч, перелетев через вышедшего навстречу вратаря, оказался в воротах — это был гол, что привело в экстаз зрителей на стадионе. Автором забитого мяча оказался премьер-министр страны Реджеп Тайип Эрдоган. Все это произошло накануне выборов, после которых он должен был стать двенадцатым президентом Турции.
Для Эрдогана, в прошлом полупрофессионального футболиста, это был блестящий рекламный ход. Как в свое время Фидель Кастро в роли бейсбольного подающего, или как «мировой рекорд» председателя Мао Цзэдуна, переплывшего реку Янцзы в начале Культурной революции, умело использованные Эрдоганом спортивные навыки помогли ему также стать культовой фигурой в области политики.
После своей победы в качестве главы Партии справедливости и развития он в течение 18 лет использовал культ своей личности для того, чтобы ликвидировать институциональное доминирование светских и прозападно настроенных последователей основателя Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка. Победы на выборах одерживались им за счет того, что он через головы представителей образованных городских элит обращался к консервативно настроенному сельскому населению страны, а также к тем, кого никак не затронули экономические успехи Турции. Турция из преимущественно светской проевропейской страны превратилась в авторитарное антиевропейское исламское государство.
Нынешние события — все они стали причиной конфликта Эрдогана с Евросоюзом и с Соединенными Штатами — демонстрируют масштабы произошедших в Турции перемен. Турция проводит работы по поиску месторождений природного газа в Восточной Средиземноморье и пытается использовать эту акваторию в своих собственных интересах и в ущерб интересам Греции и Кипра, своих «союзником» по НАТО. Вот что сказал в июне заместитель Эрдогана: «Мы разрываем и выбрасываем карты Восточного Средиземноморья, которые запирают нас в пределах материковой части». Между тем Эрдоган открыто предоставляет военную помощь своим мусульманским союзникам в Азербайджане, которые пытаются в борьбе с христианской Арменией восстановить свой контроль в Нагорном Карабахе. Однако ничто не показывает так наглядно изменения в отношениях Турция — Евросоюз как прозвучавшая на этой неделе резкая критика Эрдогана в адрес президента Макрона. Турецкий лидер посоветовал ему «обратиться за помощью к психиатру», а причиной этого стало неловкое, но не вопиющее осуждение радикального ислама, прозвучавшее после обезглавливания французского школьного учителя Самюэля Пати (Samuel Paty). Эрдоган призвал к бойкоту французских товаров и тем самым «показал нос» не только Франции, но и Западу в целом. А еще Эрдоган назвал европейских лидеров «звеном в цепи нацизма». Как все это стало возможным?
Процесс исламизации Турции получил ускорение после неудавшегося военного государственного переворота в 2016 году. После этого около 50 тысяч человек были арестованы. Судебная система, которая в 1998 году отправила Эрдогана в тюрьму за чтение исламской поэмы, была очищена от кемалистов; и то же самое произошло с турецкой бюрократией. Армия, оказавшаяся в 2004 году номинально под гражданским контролем в результате ловкого трюка Эрдогана, была очищена от светских командиров. Кроме того, оппозиционные журналисты были брошены в тюрьмы, а другие вынуждены были уехать из страны. В целом, примерно 180 тысяч человек была названы врагами Турции и лишились своей работы. Эрдоган назвал неудавшийся государственный переворот «подарком от Бога».
Одновременно с инициированной Эрдоганом трансформацией Конституции Турции и ее силовых структур стала проводиться так называемая нео-оттоманская внешняя политика, с пониманием которой возникают определенные проблемы. Ранее, после того как военная сила Ататюрка обеспечила выживание Турции по условиям Лозаннского договора 1923 года, международная стратегия Турции неизменно ориентировалась на Запад. Особенно это стало заметно после появления экспансионистского Советского Союза, что в результате привело к вступлению Турции в НАТО уже в 1952 году — почти на три года раньше Германии.
Развал Советского Союза все изменил. Русская угроза снизилась. Несмотря на настойчивые просьбы со стороны президента Джорджа Буша-старшего, Франция и Германия выступали против запланированного вступления Турции в Европейский Союз, хотя ей позволили вступить в таможенный союз Евросоюза в 1995 году. Эрдоган, вероятно, был доволен тем, что мог опираться на независимость своей страны. Поскольку экономика Турции активно развивалась благодаря дополнительным мерам в области дерегуляции и западным кредитам, Эдоган почувствовал себя достаточно уверенным для того, чтобы начать проводить самонадеянную нео-оттоманскую политику.
Поначалу ее результаты оказались катастрофическими. С треском провалился план Эрдогана заменить режим президента Асада в Сирии на правительство, дружественно настроенное в отношении организации «Братья-мусульмане». Еще более важно то, что, несмотря на поддержку со стороны Турции, близкий к «Братьям-мусульманам»* (запрещена в России) египетский лидер Мухаммед Мурси, избранный президентом после свержения президента Мубарака в ходе «Арабкой весны», был, в свою очередь, свергнут в результате военного государственного переворота. Враждебное отношение в регионе к вмешательству Эрдогана, особенно со стороны Саудовской Аравии, было настолько сильным, что в результате Катар оказался единственной страной, направившей главу государства для участия в президентской инаугурации Эрдогана в 2014 году. Члены Евросоюза тоже не были особо впечатлены. Увеличивающееся презрение Эрдогана к Западу было продемонстрировано его поддержкой визита в Турцию Халед Машаля, военного командующего ХАМАСа. Что касается Саудовской Аравии, то Эрдоган смог отомстить ей тем, что предоставил глобальным средствам массовой информации сведения о чудовищном убийстве и расчленении диссидента Джамаля Хашогги в здании саудовского консульства в Стамбуле.
Лишь в области мягкой силы нео-оттоманская стратегия Эрдогана достигла некоторого успеха. Теплые отношения были установлены с бывшими оттоманскими территориями на Балканах. К востоку от Турции располагается 100-миллионная диаспора — это люди, говорящие на тюркских языках, — а протирается она до обширных территорий Республики Саха, столица которой Якутск находится более чем в 6 тысячах километров (4 тысячах миль) от Стамбула. Узбекистан, жители которого говорят на тюркском языке, является естественным союзником. То же самое можно сказать о Туркмении, альянс которой с Турцией имеет почти жизненно важное значение. Ее независимость от России зависит в значительной степени от возможности продавать природный газ через поддерживаемый Евросоюзом, проходящий по территории Турции и в обход России трубопровод. Кроме того, Эрдоган установил контроль над сетью исламских предприятий и образовательных фондов с для присутствия своей мягкой силы на территории дюжины африканских государств.
Президент Турции ведет осторожную игру и пытается использовать Россию в своей игре против Европы и Соединенных Штатов для реализации своих собственных целей.
Если политика Эрдогана на Ближнем Востоке носила явный религиозный оттенок в первые годы его правления, то его внешняя политика после мая 2010 года, после увольнения Ахмета Давутоглу, который в течение долгого времени был его политическим союзником и гуру в области внешней политики, стала основываться на грубом прагматизме. Конечно же, реал-политика нужна для управления страной, которая стала представлять собой критически важный геополитический интерес для всей «большой четверки» сверхдержав (Соединенные Штаты, Китай, Европа и Россия), и это редкое сочетание.
Турция имеет несколько рычагов, которые она может использовать против Евросоюза. Два самых важных из них — это поставки из Центральной Азии по турецким трубопроводам природного газа, в котором нуждается Европа для сокращения своей зависимости от России, а также контроль над передвижением сирийских беженцев. Кроме того, Турция, население которой составляет 82 миллиона, имеет большую армию, чем Германия, Франция и Голландия вместе взятые. Турция серьезно относится к расходам на оборону, и ее армия становится все сильнее на фоне быстро растущей экономики, которая может в течение следующих 20 лет догнать экономику европейских государств.
Отношения Турции с Россией тоже имеют деловой характер. Эти государства не являются естественными друзьями; с середины 17-го столетия они сражались друг против друга в шести крупных войнах — в семи, если включить сюда еще и холодную войну. Но после военного вмешательства России в Сирии на стороне правительства этой страны Эрдоган, действуя прагматично, отказался от планов по свержению президента Асада. Конфликт, возникший в результате трагического инцидента с российским самолетом «Сухой» Су-24, после продолжительной паузы был замят. В ответ на согласие с российскими целями Путин дал Эрдогану сочную косточку и позволил ему ликвидировать террористические ячейки Рабочей партии Курдистана в Африне, а также дальше на востоке в Кобани. Переместив сотни тысяч мирных курдских жителей, Эрдоган, на самом деле, создал зону безопасности шириной от 30 до 50 километров, которая протянулась вдоль границы с Турцией на 900 километров (565 миль). Аннексия в будущем этих территорий представляется вероятной.
Существуют также более прозаические причины для неформального турецко-российского пакта. Россия ежегодно продает Турции 40 миллиардов кубометров природного газа — это и есть тот самый сок, который питает быстрый промышленный рост Турции. Россия также превзошла Германию по количеству посещающих Турцию туристов. В экономическом плане обе эти страны нужны друг другу.
Эрдоган осторожно использует Россию в своей игре против Европы и Соединенных Штатов для продвижения интересов своей страны. После того как он едва не погиб во время попытки государственного переворота в 2016 году, Путин позвонил ему на следующий день. В отличие от этого, обидчивый Барак Обама хранил молчание в этот момент, хотя всего за четыре года до этого он называл Эрдогана в числе пяти друзей из числа заслуживающих доверия международных лидеров. Их тесные дружеские отношения на раннем этапе стали более холодными после того, как Эрдоган отказался помочь курдам в борьбе с «Исламским государством»* (запрещенная в России организация — прим. редакции ИноСМИ) на севере Сирии. В то же время, западные либеральные средства массовой информации стали подвергать критике все более автократичное поведение Эрдогана — особенно после ареста защитников окружающей среды, протестовавших против строительства торгового центра в стамбульском парке Taksim Gezi Park. Эрдоган, вероятно, полагал (и, судя по всему, обоснованно), что Обама и Европа предпочли бы такой вариант, при котором кемалисты свергли бы избранного турецкого лидера. Осознав это, Эрдоган отвернулся от теряющего свое влияние Барака Обамы и предпочел вместо него Владимира Путина, хотя их отношения тоже являются источником стресса.
В последние несколько месяцев Эрдоган не смог не отреагировать на просьбу о помощи со стороны говорящего на тюркском языке Азербайджана, который решил восстановить свой контроль над Нагорным Карабахом и освободить его от Армении — исторического врага Турции и союзника России, а также страны, которая до сих пор без какой-либо пользы для себя называет восточную часть Турции «Западной Арменией». Турция не может простить Армении то, что она попыталась после первой мировой войны завладеть значительной частью Анатолии, тогда как Армения не может простить Турции геноцид, в ходе которого были убиты 1,5 миллиона армян. Можно задать циничный вопрос: доволен ли Путин тем, что Эрдоган помог ему и нанес удар по Армении для того, чтобы армяне стали вести себя как союзники России?
Еще один заметный разворот произошел в отношениях Турции с Дональдом Трампом. В июне 2016 года Эрдоган пожаловался на то, что «Трамп нетерпимо относится к проживающим в Соединенных Штатах мусульманам» и призвал убрать имя президента США с расположенной в Стамбуле Башни Трампа (Trump Tower). После этого зятья Эрдогана и Трампа, министр финансов Берат Албайрак и Джаред Кушнер, соответственно, начали проводить закулисную фамильную дипломатию.
Подобное ухаживание принесло свои плоды. Администрация Трампа не стала наказывать государственный банк Halkbank, которого ФБР обвинило в оказании помощи Ирану в уклонении от американских финансовых санкций. Обязательные санкции американского правительства в отношении Турции за приобретение российский комплексов С-400, разработанных для борьбы с самолетами НАТО, тоже были отложены. Самым спорным событием можно считать то, что Эрдоган смог убедить Трампа, и тот вывел американские войска из северной части Сирии, лишив таким образом поддержки курдских бойцов, сражавшихся вместе с американскими солдатами против «Исламского государства»*.
Отношения с Соединенными Штатами продолжают оставаться деликатными, и это происходит не только потому, что Трамп вполне может проиграть президентскую гонку Джо Байдену, демократическая администрация которого вряд ли будет благосклонно относиться к автократичной Турции под управлением Эрдогана. В последние месяцы отношения с Грецией и Кипром, историческими врагами Турции, достигли самой низкой точки с момента турецкого вторжения в Северный Кипр в 1974 году, а сегодня турецкий военно-морской флот ведет себя агрессивно в отношении принадлежащих этим государствам геолого-разведочных судов. Евросоюз грозит ввести санкции, тогда как Майк Помпео уже дважды посетил Грецию за последний год и сделал скрытое предупреждение. Он заявил о том, что Соединенные Штаты используют «все находящиеся в распоряжении средства для того, чтобы сохранить стабильность и безопасность в более широком регионе». Вероятнее всего, угрозы со стороны Эрдогана будут связаны с агрессивно переговорной тактикой при обсуждении вопроса о получении лицензии на проведение разведки.
Однако наиболее интригующим примером превращения Эрдогана из неловкого религиозного идеолога в мастера реал-политики можно считать его недавние переговоры с Китаем. Эрдоган раньше был решительным критиком обращения Китая к тюркоязычным уйгурам в провинции Синьцзян. Но сегодня он стал их преследовать. Арест сотен проживающих в Турции уйгуров последовал за подписанием в 2017 году соглашения об экстрадиции, и это событие свидетельствует об абсурдном лицемерии Эрдогана и его критики президента Макрона за его недавние комментарии по поводу исламистов.
Экономической наградой, полученной Турции от Китая, возможно, стало спасение режима. Когда турецкая лира в 2018 году обвалилась на 40%, именно Китай, а не бывшие союзники Европа и Америка, оказал финансовую помощь, а Промышленный и коммерческий банк Китая предоставил Анкаре кредит в размере 3,6 миллиарда долларов. С помощью соглашения о свопах Народный банк Китая также спас корпоративный сектор Турции, позволив ему торговать с Китаем с расчетами в китайских юанях.
За этим последовало большое количество китайских инвестиций и другой финансовой помощи, особенно в области создания транспортной инфраструктуры, относящейся к китайскому проекту «Нового шелкового пути». Один китайский консорциум заплатил 688 миллионов долларов за мажоритарный пакет акций компании, которой было поручено строительство автомобильного и железнодорожного моста имени Султана Селима Явуза (Yavuz Sultan Selim Bridge), в северной части Босфора. Кроме того, находящаяся под контролем государства компания COSCO Shipping Company и другие государственные игроки приобрели 65% холдинга, владеющего гигантским контейнерным терминалом в Стамбуле. Таким образом Китай закончил формирование цепочки портовых сооружений, которая соединила Южно-Китайское море, Бенгальский залив, Индийский океан, Аравийское море и Аденский залив с восточной частью Средиземного моря, где компания COSCO также приобрела Пирейский порт. Как сказал в прошлом году Си Цзиньпин, это было частью основного плана, призванного «увеличить пропускную способность быстрого связующего звена море-суша с Европой». Между тем, Эрдоган, игнорируя обеспокоенность Соединенных Штатов в области безопасности, разрешил в период с 2017 года компании «Хуавэй» увеличить свою долю на рынке телефонной связи с 3% до 30%.
С учетом сделанных Россий и Китаем «вторжений» в Турции, можно задать такой вопрос: означает ли это, что Эрдоган навсегда оборвал существовавшие почти целый век и основанные на подчинении свои связи с Европой? Возможно. Очевидно, что Евросоюз, лишенный глобальных геополитических планов и испытывающий проблемы с устарелой и бюрократизированной структурой, не смог привязать к себе страны, расположенные на его географической периферии. Тем временем, Эрдоган, бывший футболист, научился играть в политическое «жонглирование мячом», и делает это теперь с мастерством, сравнимым с навыками обладателей приза «Золотой мяч» (Ballon d’Or).
