Hürriyet / Мурат Еткин (Murat Yetkin) – 1 февраля 2017
Становится понятно, что в процессе, ведущем к референдуму в Турции, а также в перекраивании Сирии и Ближнего Востока курдский фактор будет занимать важное место.
Начнем с событий внутри страны.
Если мы посмотрим, как все выглядит на бумаге, на выборах 1 ноября 2015 года Партия справедливости и развития (ПСР) и Партия националистического движения (ПНД) вместе набрали 62% голосов (поддержка депутатов ПСР и ПНД в ходе голосования в турецком парламенте обеспечила необходимое число голосов для вынесения вопроса о конституционных поправках на референдум — прим. пер.).
Тем не менее ни у президента Тайипа Эрдогана, ни у ПСР, ни у ПНД на душе неспокойно.
Даже по самым оптимистичным опросам число тех, кто не определился с выбором, — на уровне одной пятой.
Эрдоган, как один из тех, кто как нельзя лучше в Турции понимает политику, конечно, видит, что значит это высокое число неопределившихся в период, когда так и хочется сказать «да», когда все с экранов телевизоров и в колонках газет призывают друг друга сделать это.
У этого беспокойства есть две причины.
Первая — раскол в рядах ПНД. Часть сторонников этой партии, которые еще совсем недавно выступали против того, чтобы Эрдоган был президентом, сейчас противятся тому, чтобы по итогам референдума Эрдоган сосредоточил в своих руках всю полноту исполнительной власти.
Вторая — беспокойство курдского электората ПСР по поводу сотрудничества турецко-исламского синтеза с ПНД.
Здесь возникает дилемма, и начинают сталкиваться друг с другом два сценария, которые обсуждаются в политическом закулисье.
Например, последовавшие один за другим аресты и задержания депутатов Демократической партии народов (ДПН) могут создать у электората ПНД эффект «более эффективной борьбы с Рабочей партией Курдистана (РПК)».
На референдуме это может создать эффект в пользу ответа «да».
С другой стороны, то, как аресты и задержания, которые теперь стали происходить по несколько раз в день, воспринимает курдский электорат, депутаты ПСР, занимающиеся политикой и на этой платформе, прекрасно знают.
Вы думаете, что члену ПСР Галипу Энсариоглу (Galip Ensarioğlu) легко выражать протест против недопустимого к человеку в таком возрасте обращения по отношению к задержанному Ахмету Тюрку (Ahmet Türk) (имя которого первым придет на ум в случае начала нового диалога), рискуя нарваться на любую реакцию сверху?
Более того, в период, когда влияние курдских групп по ту сторону границы с Сирией стало обсуждаться на уровне международных плеймейкеров.
Предваряя ваш вопрос «какая здесь связь?», мы перенесемся за пределы Турции.
Одним из самых поразительных побочных продуктов американской оккупации Ирака в 2003 году было создание регионального правительства Курдистана на севере страны.
В результате отказа Великого национального собрания Турции принять участие в этой оккупации и полного сотрудничества иракских курдов с США курды, третья по численности этническая группа после арабов-шиитов и арабов-суннитов, получили как федерацию, так и президентский пост.
Джалаль Талабани (Celal Talabani) стал президентом, а Масуд Барзани (Mesud Barzani) возглавил региональное правительство Курдистана.
Сейчас на международном уровне поднимается вопрос: интересно, а гражданская война в Сирии откроет путь к курдской федерации благодаря сотрудничеству курдов с США или к новому автономному курдскому государству по соседству с иракским и у границ Турции?
Правда, иракский и сирийский примеры отнюдь не идентичны.
Например, к Барзани и Талабани некоторые турецкие политики время от времени применяли пренебрежительные эпитеты вроде «племенной вождь», но не считали их «террористами»; Барзани и Талабани имели турецкие дипломатические паспорта.
Барзани и Талабани не совершали терактов в отношении Турции, не претендовали на ее землю и суверенитет; другое дело, что им не хватало сил на РПК, и они закрывали глаза на эту организацию; тем не менее до настоящего времени они всегда искали пути лучше ладить с Турцией.
До свержения и убийства бывшего лидера Саддама Хусейна (Saddam Hüseyin) в иракской конституции было положение о федерации, позже оно не было добавлено.
На поле боя в Сирии администрация Барака Обамы (Barack Obama) предпочла Партию «Демократический союз» (PYD), несмотря на предложение Турции «бросьте их, давайте вместе бороться с ИГИЛ (запрещена в РФ — прим. ред.)» (честно говоря, из-за беспечности это было несколько запоздалое предложение).
PYD — сестра РПК в Сирии; между ними существуют органические отношения через Ассоциацию обществ Курдистана (KCK).
В то время как Турция сфокусировала свое внимание на свержении Башара Асада вместе со своими «союзниками», PYD/РПК, заручившись поддержкой США, обеспечила контроль над значительной частью территории Сирии
После того, как Турция и Россия при содействии Ирана установили перемирие в Сирии, PYD на фоне возражений Турции не была приглашена на переговоры в Астану.
Но затем российское министерство иностранных дел в рамках переговоров с оппозиционными группами пригласило в Москву и PYD.
Между тем, судя по просочившемуся в прессу проекту конституционных принципов, Россия тоже «подмигнула» федерации Сирии, открытой для автономий.
Сейчас все внимание приковано к новому президенту США Дональду Трампу.
Мы, конечно, понимали, что от него можно ожидать все, что угодно, но о таких резких выпадах мы не догадывались, не правда ли?
Что он будет делать по части Сирии, борьбы с ИГИЛ и курдов — непонятно.
Решения Трампа прояснятся вместе с новой стратегией, на подготовку которой он дал 30 дней Пентагону.
И решения Трампа наверняка повлияют на позицию Турции в региональном уравнении.
Какими будут эти решения, мы, вероятно, начнем понимать после первой встречи Трампа и Эрдогана.
Но тем временем может начаться процесс, связанный с референдумом.
Именно поэтому можно утверждать, что во всех сложностях, которые поджидают президента Эрдогана и правительство ПСР в процессе, связанном с референдумом, как по внутренним, так и по внешним вопросам есть курдский фактор.
