По требованию народных масс смертная казнь снова возникла на повестке дня.
Люди, испытывающие справедливый гнев по отношению к отвратительному перевороту, говорят: «Пусть придет смертная казнь». Уверен, если провести плебисцит, подавляющее большинство выступит за введение высшей меры наказания и против предоставления гражданства сирийцам.
Но нужно подумать, почему в зрелых демократиях проведение референдумов весьма ограничено?
И правильно ли принимать решения по таким чрезвычайно критическим вопросам под воздействием настроений народных масс, оформившихся в условиях определенной конъюнктуры?
Я говорю «по чрезвычайно критическим», потому что вопрос «смертной казни» — это не только вынесение смертного приговора путчистам и террористам вместо отягченного пожизненного заключения, это принятие решения о том, где займет свое место Турция, в западном мире или на Ближнем Востоке.
Придадут ли закону обратную силу?
Начнем с простого. Это универсальная правовая норма, и она прописана в 38-й статье нашей конституции: в случае ужесточения наказания обратная сила закона не применяется.
Если мы изменим конституцию, отзовем нашу подпись на международных соглашениях и введем «смертную казнь», ее можно будет применять только в отношении деяний, совершенных после того, как она вступит в силу.
Поскольку на момент попытки переворота смертного приговора в нашем законодательстве не было, путчистам можно дать только отягченное пожизненное заключение.
Разве мы не можем издать закон с обратной силой, сославшись на «исключительные обстоятельства»?
В свое время это сделал однопартийный режим в период принятия «Закона об обеспечении мира» 1925 года, а также хунта, пришедшая к власти 27 мая 1960 года.
Это два черных пятна в нашей истории правосудия.
Спикер парламента г-н Кахраман (Kahraman) — юрист. И он, и другие юристы в рядах Партии справедливости и развития должны просветить народ. Можно ли применить обратную силу закона в случае введения смертной казни и вынести смертный приговор обвиняемым в перевороте 15 июля?
Как была отменена смертная казнь?
Самое главное, что в странах ЕС и, если брать шире, Совета Европы нет смертной казни, и юридически она невозможна.
В дополнительном протоколе номер шесть — части Европейской конвенции по правам человека, — который мы тоже подписали, смертная казнь запрещена.
Первый шаг в этом направлении Турция сделала 3 августа 2002 года по инициативе министра юстиции Хикмета Сами Тюрка (Hikmet Sami Türk) во времена правительства Эджевита (Ecevit); смертная казнь сохранялась в случае «неминуемой угрозы войны и военного времени».
«Протокол номер шесть», полностью отменивший смертную казнь, Турция подписала 13 января 2003 года, при правительстве премьер-министра Тайипа Эрдогана. Министр юстиции того времени Джемиль Чичек (Cemil Çiçek) подготовил законопроекты, согласно которым термин «смертная казнь» был удален из всех законов и конституции. Они стали законами в том числе при поддержке оппозиции.
Сегодня, согласно конституции, «смертная казнь и полная конфискация имущества не может предусматриваться в качестве наказания» (статья 38).
Более того, согласно исправленной в 2004 году статье 90, международное право имеет приоритет над национальным.
Западное право
Все это может измениться при достаточном числе голосов в парламенте. Мы можем отозвать свою подпись в протоколе номер шесть. Но это будет подразумевать отзыв нашей подписи в Европейской конвенции по правам человека, обособление от Совета Европы, отказ от признания компетенции ЕСПЧ.
Иными словами, Турция радикально изменит свою жизнь и отвернется от западного права и мира прав человека.
Полагаю, что Турция, которой нужно бороться с терроризмом, укреплять демократическое правовое государство, «увеличивать число друзей» в такой жизненно важной сфере, как внешняя политика, не вовлечет себя в такую изоляцию.
В нашей истории признания западного права есть тугры Абдул-Меджида, Абдул-Азиза, Абдул-Хамида и подписи Ататюрка, Инёню, Мендереса, Озала. Это не прихоть, а сущностная необходимость.
И лозунг «пусть придет смертная казнь» лично я считаю выражением справедливого гнева по отношению к попытке переворота. А в долгосрочной перспективе сила и спокойствие Турции зависят от силы ее демократии и правового государства.
